Александр Емешев: о рисках игры на заемные деньги, ответственности финсоветников и о том, что торговля на бирже не гарантирует успеха
11 октября 2019 года в студии радио «Эхо Москвы» состоялось интервью с вице-президентом Тинькофф Банка Александром Емешевым.
Ведущие: Игорь Виттель, Яна Розова.
Александр Емешев, вице-президент АО “Тинькофф Банк”
И. Виттель― Привет, Яна!
Я. Розова― Наш гость – Александр Емешев – вице-президент АО «Тинькофф Банка».
А. Емешев― Добрый день!
Я. Розова― В ближайшее время поговорим о поправках в законодательство, которые могут ограничить возможности частных инвесторов. Наверное, имеет смысл начать с того, в чем суть, да?
И. Виттель― Ну, суть поправок… На самом деле, я думаю, что мы так глубоко вдаваться не будем в каждую из них. Но в основном это все направлено на то, насколько я понимаю – поправьте меня, если я не прав – чтобы защитить инвестора, чтобы люди не теряли свои деньги. Особенно люди, которые не понимают, что они делают. Потому что когда мы в 2002-м году открывали «РБК ТВ», нам говорили: «Вы с ума сошли. В России нет никакого рынка. Кому интересно смотреть в России а-ля «Bloomberg» телеканалы?».
А сейчас, как я понимаю, в общем, бум частного инвестирования действительно есть. И как говорили наши революционеры: «Каждая кухарка умеет управлять государством». Теперь каждая кухарка умеет управлять своим счетом.
Игорь Виттель, журналист радио “Эхо Москвы”
А. Емешев― Ну да, абсолютно верно. То есть последние два года у нас идет бум, то есть активно приходят новые инвесторы на рынок – это порядка миллиона – полутора миллионов прирост происходит каждый год. Поэтому с точки зрения роста, абсолютно верно – бум. И закон действительно призван защищать. С ним есть большие вопросы по тому, как он защищает инвесторов.
И. Виттель― Вот давайте в этом разберемся. То есть давайте зафиксируем первое. Вы тоже считаете, что инвесторов необходимо защитить?
А. Емешев― Абсолютно. То есть это та база, с которой мы как раз приходили на рынок, когда выходили со нашим сервисом. И мы понимали, что придет массовый инвестор, и если он не будет зарабатывать, то в итоге он просто уйдет.
И. Виттель― А вы еще окажетесь виноватыми.
А. Емешев― Да, да, да, мы окажемся виноватыми. То есть она поработает с нами три месяца, шесть месяцев, потеряет все деньги и уйдет. Более того, он уйдет не только из нашего брокера как такового, он уйдет из банка, заберет депозиты, перестанет покупать страховки и любые другие услуги. То есть поэтому основная идея была такая – он должен зарабатывать для того, чтобы он оставался с нами.
И. Виттель― Тогда вопрос: в чем вы не согласны? С Энгельсом или с Каутским?
А. Емешев― Так в том-то и дело, что с самой идеей защиты мы абсолютно согласны. И более того, в законопроекте есть вполне себе правильные вещи.
И. Виттель― Но дьявол всегда в деталях.
А. Емешев― Да, дьявол в деталях. Ну, например, правильная вещь – не надо давать маржинальное кредитование, не надо давать плечи для массового инвестора, который не понимает, что это такое. Если он сгорит (а он вполне может сгореть, потому что это довольно рискованный инструмент), соответственно, дальше будут проблемы: он потеряет деньги, расстроенный уйдет, и мы окажемся виноватыми. Здесь абсолютно согласен. Мы и сейчас 90% клиентов, которые у нас сидят на базовом тарифе, не даем маржинальное кредитование вообще. То есть с этой точки зрения согласен.
Но есть и обратные вещи, которые совершенно непонятны. Ну, наверное, самая вопиющая история – что там нет логики в том, какие продукты допускаются к покупке различным категориям инвесторов, какие – не допускаются. Они абсолютно нелогичны, на мой взгляд.
И. Виттель― А именно? Насколько я помню, там можно определенные российские акции покупать, облигации. И нельзя, напомните…
А. Емешев― Там есть ограничения по котировальным спискам. Ну, то есть, соответственно, по котировальным спискам отсекутся часть российских компаний, отсекутся часть иностранных компаний.
И. Виттель― А по какому принципу отсекутся?
А. Емешев― Сейчас – по котировальным спискам.
И. Виттель― Ну, я понимаю. Но котировальные списки какие? То есть как бы только «голубые фишки»?
А. Емешев― Третий список полностью отсекается. Но просто надо понимать, что котировальный список – это не панацея с точки зрения доходности.
И. Виттель― Насколько помню, там еще есть определенная сумма – кажется, 1 400 000.
А. Емешев― Да, абсолютно верно.
И. Виттель― Выше которой, типа, делай что хочешь. Если у тебя есть 1 400 000.
Я. Розова― Это группа особо защищаемых.
А. Емешев― То есть выше 1 400 000 у тебя, ну, скажем, не все, что хочешь, а чуть больше. И дальше свыше 10 миллионов уже все, что хочешь, если ты действительно квалифицированный инвестор.
И. Виттель― То есть кухарка с 10 миллионами не защищена никак, я правильно понимаю? Условная кухарка.
А. Емешев― Ну, сложно представить кухарку с 10 миллионами. Она не защищена в данном случае никак. Но он должна заявить о том, что «да, я действительно хочу торговать такими-то бумагами, инвестировать в какие-то сложные продукты».
И. Виттель― Принести справку от психиатра, от нарколога.
А. Емешев― Ну, это не нужно.
И. Виттель― Нет, ну если человек, не умеющий торговать, приходит и приносит 10 миллионов, ему, в общем, нужна явно…
А. Емешев― Если он не умеет торговать, но приносит 10 миллионов, нужно быть здесь крайне аккуратными. И кажется, что в этой части у нас сильно продвинулась индустрия с прошлых времен. Но здесь понятно, что всегда будут какие-то недобросовестные игроки. Это нормальная история.
И. Виттель― А дело не в недобросовестных игроках. Есть добросовестные заблуждения. Я в своей жизни, например, сталкивался с огромным количеством аналитиков инвестиционной компаний. В общем, я вам скажу так, что они не отличались особым интеллектом и за слова свои никогда не отвечали. Это по принципу, как старый анекдот про брокера, входящего в лифт: «Теперь ты скажешь, вверх или вниз, или нет?». Вопрос в том, что если брокер не справляется. Вот у вас Робо-Тинькофф есть, да?
А. Емешев― Да, да, да. Здесь есть важное изменение, которое произошло за последнее время. Оно вступило в силу с декабря прошлого года. Появилась дополнительная область, которая регулируется – это финансовое консультирование.
И. Виттель― Институт финансовых советников.
А. Емешев― Да. То есть это касается и юрлиц, и физлиц. Соответственно, все, кто предоставляют советы в том или ином виде, они обязаны а) делать риск-профилирование клиентов и б) они несут ответственность за то, что они дали, возможно, совет, который не соответствует риск-профилю клиента. Если они предложили маржиналку человеку, которому нельзя ее предлагать или которая привела к плачевным последствиям…
Я. Розова― К потере денег.
А. Емешев― Да, да, да. То они несут за это ответственность.
Я. Розова― А какую?
А. Емешев― Это прописано, конечно, как в договоре между клиентом и брокером или финансовым консультантом…
И. Виттель― Тяжелые моральные угрызения совести.
А. Емешев― Не, ну, надо понимать, что это не шутки. То есть имеется в виду, что…
И. Виттель― Я понимаю, что это очень печально.
А. Емешев― Это лицензируемая деятельность.
И. Виттель― Как это решается в ваших продуктах? Вот, допустим, я хочу торговать самостоятельно через вас…
А. Емешев― Все довольно просто.
И. Виттель― Но при этом я хочу иметь некие советы.
А. Емешев― Есть программа Робо-эдвайзер.
И. Виттель― Которую я назвал Робо-Тинькофф.
А. Емешев― Абсолютно верно. Мы отправляем ее на аккредитацию – это либо НФА, либо НАУФОР. Ну, это саморегулируемые организации. ЦБ тоже там смотрит ее. Они говорят: «Окей, апрувд». После этого мы можем использовать эту программу.
И. Виттель― То есть это искусственный интеллект?
А. Емешев― Там несколько техник. Нет, в текущей версии это без искусственного интеллекта, это алгоритмы. Первая база для входа – это риск-профилирование (это то, что мы должны делать по закону). Соответственно, мы задаем вопросы – получаем какие-то ответы. Дальше пользователь должен подписать СМСкой то, что он согласен (или не согласен) со своим риск-профилем. После этого мы можем давать те или иные советы – ну, то есть собираем портфель. А он состоит простых, на самом деле, базовых активов – акций, облигаций, ETF.
Я. Розова― Слушайте, ну, я вообще не очень понимаю, как человек, не имеющие отношение к этой сфере, может на этом заработать.
А. Емешев― Смотрите, еще раз, не надо думать, что всегда, приходя в эту сферу, ты гарантированно заработаешь. То есть надо очень четко понимать: это – не депозит.
И. Виттель― А люди этого не понимают. Извините, я вас перебил. Потому что первый вопрос, который задают на встречах, когда ведешь какие-нибудь конференции, участвуешь в конференциях, типа – «а что вы мне можете предложить вместо банковского депозита?». Потому что когда в России был банковский депозит, в общем, вполне приличный, а по западным меркам – просто невероятный, то это было одно.
А когда сейчас потихонечку сползает ну если не к нормальным, то все-таки сильно уменьшаются, люди ищут альтернативного заработка. И радостно финансовые консультанты говорят: «Ну смотрите, евробонды покупайте». И люди уверены, что они сейчас купят евробонды – и они будут защищены. И у людей появляется уверенность, что им защищенный актив, на котором они заработают.
А. Емешев― Абсолютно верно, что это не гарантированный доход.
И. Виттель― Правильно. Я говорю о том, как морочат голову людям.
А. Емешев― Да, да, да.
И. Виттель― Потому что они хотят привлечь. И вот этот вот трюк с «покупайте евробонды» я слышу на протяжении последних 10 лет постоянно.
А. Емешев― Здесь нужно отличать. То есть важно понимать, что есть разного типа инструменты. Для простоты, самое простое определение – простые и сложные продукты, базовые активы и производные активы (деривативы: фьючерсы, опционы и прочие страшные слова из разных фильмов – «Волк с Уолл-Стрит») и так далее. То есть если посмотреть на европейское регулирование (последнее – это MiFID II), то они как раз таким образом и делят. То есть они говорят: «Смотрите, базовые активы – это то, что простое». Это либо долговая бумага…
И. Виттель― Ну, купил «голубые фишки», например.
А. Емешев― Да. Долговая бумага – это облигация. Либо это акция, где ты пытаешься заработать либо на дивидендах, либо на росте стоимости этой акции. Вот эти активы допускаются к широкому кругу. Как к широкому кругу: если эту бумага залистингована на той или бирже. То есть листинг означает какой-то доступ какого-то ограниченного круга лиц. И вот если уже говорить про производные, то у тебя должны быть дополнительные знания, навыки для того, чтобы покупать эти продукты.
И. Виттель― Подождите, Александр. Можно я вам задам такой вопрос?
А. Емешев― Да.
И. Виттель― Давайте чуть откатимся назад в 8-й, 9-й, 10-й год, на 10 лет назад. Прежде чем откатиться, ты знаешь разницу между take и put?
Я. Розова― Нет, конечно.
И. Виттель― Не знаешь. А зарабатывать хочешь больше, чем банковский депозит?
Я. Розова― Я вот теперь очень сомневаюсь.
И. Виттель― Так, откатились мы примерно на 10 лет назад. Вспоминаем. В Штатах бушует уже кризис subprime. Наши аналитики куда бы ни приходили, в эфире впрямую говорят: «У нас – островок спокойствия. У нас ничего не будет. Россия достаточно изолирована». А мне было интересно, как потом они смотрели в глаза людям, которым это обещали. Ничего же не произошло. «Голубые фишки» первые в своей категории листинга. Ну, посмотрите там на акции «нашего всего», например, или крупных наших банков: где они были в 2008-м году и где они оказались потом? Ничего же не произошло. Правда, с точки зрения закона – ничего. Ну, потеряли люди.
А. Емешев― Ну, здесь вот важный момент.
И. Виттель― Вот как от этого-то защитить? А люди тоже потеряют деньги и скажут: ««Тинькофф» виноват».
А. Емешев― Важный момент. Вот история, связанная с рыночным риском на базовых активах… Возьмем акции любых известных крупных компаний. Когда происходит полномасштабный кризис, от этого физически никак нельзя защититься, если вы вкладывались в эти активы. Можно пытаться покупать противонаправленные активы – золото как правило растет в кризис.
Но надо понимать: клиенты не обладают этим знанием, они не могут заранее предугадать. Задним числом все умные: надо было тогда купить после того, как все упало; сейчас, когда все выросло, продать. То есть задним числом все умные. Но заранее это невозможно предугадать. Поэтому правильно делать некое регулирование, которое ограничивает.
И. Виттель― Но как ограничивает? Мы же с вами говорим о первом эшелоне, да? Мы же спустя 10 лет даже близко не вернулись по большинству акций к тому, что было.
А. Емешев― Нет, почему? Если посмотреть по части бумаг, они вполне себе превысили свои показатели.
И. Виттель― Ну…
А. Емешев― Да, понятно, что в рублевом эквиваленте. Понятно, что тот, кто мыслит в долларовом эквиваленте, они не выросли. Но у нас значительная часть России мыслит в рублевом эквиваленте и, соответственно, они вполне себе что-то отыграли. Здесь важен момент горизонта. Давайте посмотрим на любую страну, где либо нет пенсионной системы, как в Китае, либо в Америке, где есть пенсионная система. В любом случае, если ставки по депозитам опускаются, люди будут куда-то вкладывать деньги. И лучше, чтобы они вкладывали в базовые инструменты, которые более понятны человеку, чем если они будут вкладывать во что-то с плечами.
И. Виттель― Сколько лет Нью-Йоркской фондовой бирже?
А. Емешев― Около 70, мне кажется.
И. Виттель― Нет, гораздо больше.
Я. Розова― Я хочу узнать, чем отличается «Тинькофф» от тех самых финансовых организаций, которые себя часто рекламируют, дают знания, лекции читают и помогают людям зарабатывать?
И. Виттель― «Тинькофф» не дает знания. «Тинькофф» дает просто вход на рынок.
А. Емешев― Мы даем доступ.
Я. Розова― Они тоже дают доступ на рынок.
И. Виттель― Нет, это уже другое. Большинство тех организаций, о которых ты говоришь, они занимаются в основном тем, что «мы вот сейчас ваши деньги соберем». Это очень часто форексовые пирамиды и прочее. Они говорят тебе: «Яночка, приходи к нам. У тебя там под матрасиком денежка завалялась, да? Приходи. Мы сейчас тебе сделаем хорошо». «Тинькофф» ничего такого – тут я вступлюсь – не обещает. Он просто дает тебе инструмент, чтобы ты могла сама посмотреть и сказать: «О, вот у меня здесь…».
Я. Розова― То есть вся ответственность на мне за вложение денег.
И. Виттель― Да. А государство хочет тебя защитить, чтоб ты не наделала особых глупостей.
А. Емешев― Вот важный момент. Первый факт: мы пытаемся помочь с большим количеством информации, заливаем прогнозы аналитиков, новости и так далее, чтобы было больше информации. Но ответственность – на вас.
Я. Розова― Которые я могу анализировать.
А. Емешев― Да. Но ответственность в любом случае, когда вы инвестируете – на вас. На самом деле, это важный момент. Вот эти форекс-кухни и прочие банановые республики – это как раз, наверное, основная причина, почему большинство сейчас против этого законопроекта. Потому что текущий вариант просто всех выталкивает как раз в банановые республики, в непонятные юрисдикции, где человек сможет инвестировать непонятно во что. Там может быть написано, что он получает какую-то валюту, получает какие-то…
И. Виттель― А на самом деле не получает ничего, а теряет депозит.
А. Емешев― А на самом деле не получает ничего, да. Он просто перечисляет туда деньги, кто-то там благополучно их снимает и все. И это, на самом деле, основная проблема. Потому что надо понимать, человек когда принял решение, что он будет вкладываться, он, скорее всего, положит эти деньги. Лучше, чтобы он положил не в сложные производные инструменты, а в простые.
И второе: если он решил купить акцию, если он будет это покупать в российской юрисдикции, кажется, что это более правильно и защищённо, чем если он уйдет непонятно куда в непонятную, незащищённую область. Вот, собственно, за что все сейчас воюют и пытаются понять: а зачем выгонять людей из защитного?
Я. Розова― У вас есть предположение, зачем это делается?
И. Виттель― Потому что благими намерениями выстлана дорога в ад.
А. Емешев― Да. Это попытка сделать правильно. Но это неправильно.
И. Виттель― А у нас государство очень не любит слушать бизнес, к сожалению. Я по части некоторых вещей согласен с государством. Вопрос такой. К чему я спросил-то, сколько лет Нью-Йоркской бирже? Есть огромный опыт, накопленный поколениями, которые знают. Еще когда не было никакого финтека, я помню, «Нью-Йорк Таймс» люди читали, в определенное время смотрели, какие акции, вкладывали в хедж-фонды и, в общем, переживали.
Для меня это в одно время было удивительно, как вот люди каждый день покупают «Нью-Йорк Таймс» посмотреть, насколько у них… Не было тогда прямого доступа. Потом, в общем, произошла революция. И в Америке это был «Robinhood».», по-моему.
А. Емешев― Сначала – электронный трейдинг.
И. Виттель― Ну да, это «E-TRADE». Ну, «E-TRADE» был далеко не для всех.
А. Емешев― А потом «Robinhood».» появился.
И. Виттель― Примерно такую же революцию, как вы сделали в свое время в финтеке, в общем, такое же сделал «Robinhood».». Насколько американское законодательное регулирование, вот глядя на такой передовой финтек, может быть перенесено на нашу почву? И второй сразу вопрос. Мы же вот сейчас говорим… Уж простите, ничего обидного в слове «кухарка» нет. Просто цитирую Ленина.
Всегда на бирже говорят, что вот в тот момент, когда на приходят кухарки, таксисты, дворники – люди, не понимающие, во что они вкладывают, – услышав, что это надо покупать, всё, выходи из бумаги и беги. При этом массовом притоке, как вы говорите, частных инвестиций, непрофессиональные действия на рынке могут очень сильно рынок двигать туда-сюда.
Я. Розова― И сразу поясните, пожалуйста, про «Robinhood».
А. Емешев― «Robinhood» — это компания стартап. Ну, уже сейчас большая компания. Еще не публичная. Она появилась, по-моему, лет 4-5 назад. Они запустили историю под названием «free trading». То есть вы можете торговать абсолютно без комиссии, покупать любые ценные бумаги через мобильное приложение.
И. Виттель― А в чем, кстати, у них там заработок?
А. Емешев― Они продают ваш флоу заявок не напрямую на биржу, а на НРЗБ компании. То есть надо понимать: это free, но не совсем free.
И. Виттель― Бесплатного сыра не бывает.
А. Емешев― Да, бесплатного сыра в мышеловке не бывает. Ну и есть еще премиум-аккаунты. То есть вы платите x долларов и получаете доступ к дополнительным бумагам, маржинальному кредитованию и так далее.
И. Виттель― Ну вот регулирование. Если мы возьмем американский зарегулированный рынок.
А. Емешев― Если взять американский зарегулированный рынок, там нет ничего подобного тому, что происходит здесь. То есть там, с одной стороны, как бы все логично сделано с точки зрения доступа к базовым активам. Ну, то есть человек заходит на рынок, он может через несколько минут после того, как он завел заявку, прошли все проверки по всем чек-листам и так далее, и так далее, все, он может дальше совершить покупку, купить бумагу, но он не может сходу купить, например, опцион.
То есть options trading – это производный актив, производные инструменты. Соответственно, нужны дополнительные данные ввести, дополнительные проверки. Но, в принципе, он получает к ним доступ, но после определенного прохождения действий.
А если говорить, например, в обратную сторону – то, что у нас сейчас будет разрешено этим особо защищаемым инвесторам – это сложные продукты, завернутые в оболочку ИСЖ (инвестиционного страхования жизни), в которых внутри и базовый актив, и опционы, и все что можно намешано.
И. Виттель― Ай-я-яй, что-то подозрительное напоминает.
А. Емешев― Вот эта вот история у нас почему-то разрешается, а там она запрещена. То есть там нельзя просто так взять и продать. То есть ты должен доказать, что ты, вообще, понимаешь, что там внутри.
И. Виттель― Потому что есть печальный опыт «Lehman Brothers» и прочих «too big to fail» банков инвестиционных…
А. Емешев― Логично.
И. Виттель― …Которые умудрились, в общем, давайте уж честно говорить, обманывать всех.
А. Емешев― Ну, они сделали пирамиду, в которую запихивается много раз…
И. Виттель― Правильно. Вот это как раз и у нас надо ограничивать.
А. Емешев― Да. И опять же в этот пример я абсолютно согласен с регулятором. Давайте его ограничим. Просто, они почему-то в первой версии закона ограничивали, во второй версии закона вернули, сказали, что замечательно.
Я. Розова― Может быть, это кому-то выгодно?
А. Емешев― Ну, я не буду строить предположения, кому это может быть выгодно.
И. Виттель― Хотя никому. На самом деле, по-моему, такая то что называется «благоглупость». Просто, люди действуют из популистских мотивов, не очень понимая, что на самом деле происходит на рынке, и считают выше своего достоинства слушать отдельных участников рынка, даже если они объединяются в группы.
Я. Розова― Слушайте, в Европе, в Америке уже народ во всю зарабатывает на этом, насколько я понимаю, читая книжки, газеты и интернет.
А. Емешев― Они инвестируют.
И. Виттель― Вот тут важно: не зарабатывают, участвуют.
А. Емешев― Участвуют.
Я. Розова― Хорошо, вы меня поправили, я была неправа. У нас с этим как?
А. Емешев― Ну, у нас активно растет. То есть открытая статистика – это Мосбиржа, где количество клиентов. Есть не статистика, это опрос НАУФОР, который они делают, где опрашивают всех профучастников (это брокера, инвесткомпании) по активам. Это вот уже деньги, которые реально люди заводят. У них последние 2 года – 30-35% рост. Ну, то есть на самом деле большой рост. То есть надо понимать, что это большой рост для рынка, то есть мы вполне себе растем.
Я. Розова― Это говорит о том, что уровень финансовой грамотности населения тоже растет?
А. Емешев― Это в первую очередь говорит о том, что ставки по депозитам снижаются и люди начинают думать, куда еще вложить.
И. Виттель― О защите частного инвестора и о буме частных инвестиций. Александр, а у меня вопрос, который, наверное, следовало бы задать с самого начала нашего эфира. А в России, вообще, существует фондовый рынок? Он скорее мертв, чем жив, или жив, чем мертв?
Ну сравните с объемами любого цивилизованного рынка, и мы поймем, что у нас, в общем, ликвидность никакая, денег мало, процент населения, который действительно активно участвует, совсем низкий. У нас же, в общем, фондовый рынок как бы, с одной стороны – есть, а с другой стороны – настолько недоразвит, что говорить об этом все равно смешно.
А. Емешев― И да, и нет. То есть, с одной стороны, если говорить по количеству клиентов и по активам, все активно растет. Ну, то есть вот 35% рост по активам.
И. Виттель― Но это эффект низкой базы, что называется.
А. Емешев― Ну, с одной стороны, эффект низкой базы. Но и проникновение растет. То есть если посмотреть количество населения, которое инвестировало ранее и которое инвестирует сегодня, оно радикально больше. Мосбиржа вчера рапортовала, что у них 3 млн клиентов, Санкт-Петербургская – что у них 2 млн клиентов. Ну, то есть принципиально растет количество клиентов, которые, в принципе, вовлечены. Понятно, что это пересекающиеся по множеству. Но это не 500 тысяч, как было всего 3 года назад, а уже солидная масса людей.
Понятно, что драйвером здесь является в первую очередь снижение ставок по депозитам. То есть человек приходит, у него заканчивается депозит, ему говорят: «Ты знаешь, дорогой, теперь не 12, а 8». Он приходит через год, ему говорят: «Ты знаешь, не 8, а 7 уже». Он придет через год, ему скажут: «5». Он расстроится. И, соответственно, с каждым таким разом он думает: «А куда бы еще сходить и куда бы часть денег переложить?». Это не все деньги. То есть надо понимать. Но тем не менее все больше и больше кусочек от этих денег откладывается.
И. Виттель― Но тут, мне кажется, есть еще один очень болезненный вопрос. Не знаю, прав я или нет, но, с одной стороны, вот для меня как для человека, который понимает, что такое фондовый рынок, ваш инструмент очень удобен. Я им пользуюсь. И не только вам. Но, в общем, вы даете в руки людям, которые понимают по крайней мере разницу между put и call – уж извини, Яночка, – возможность торговать достаточно просто. И насколько я понимаю, в премиум-аккаунтах у вас уже терминалы есть.
А. Емешев― Да, да, да.
И. Виттель― И можно следить, действительно в дэйтрейдинге сидеть, а не вкладывать, как вы говорите, на 50-60 лет. Это одно. А с другой стороны, облегчая, делая точку входа наиболее удобной и полезной, вы привлекаете на рынок непрофессиональных инвесторов, которые сами могут обжечься и, как я уже говорил, на мой взгляд, немножко пошатать рынок.
Вы уж простите, с кухарками закончили, но я совсем грубо скажу – есть понятие «обезьяна с гранатой». Не надо обезьянам давать в руки гранату, пока не проведешь с ней инструктаж по технике безопасности. Вот именно этим, по-моему, и пытаются заняться наши регуляторы.
А. Емешев― Благими намерениями…
И. Виттель― Выстлана дорога в ад.
А. Емешев― Да, понятно, абсолютно верно. То есть они пытаются. Ну, просто, надо понимать, что это уже третья попытка. И первые две были вроде сделаны. И они уже внедрены. И надо понимать, что сейчас уже радикально отличается подход брокеров, ну, по крайней мере крупнейших, где основные активы и по клиентам, и по деньгам, но уже вступил в сила закон о финансовом консультировании. Это уже значительно изменило отрасль.
То есть уже любая рекомендация, которая дана, даже если она в электронном виде дана, она записывается в системе, логируется, можно ее поднять, посмотреть результаты этой рекомендации и так далее. То есть это уже сделано.
И. Виттель― А можно обратную силу этому закону придать? У меня есть несколько инвестиционных компаний брокеров, которым бы очень хотелось еще ввести уголовную ответственность.
А. Емешев― К сожалению, тут не получится, потому что нужно получить лицензию, а потом давать рекомендации. Задним числом лицензии не выдавались.
Я. Розова― Если я все-таки решусь стать вашим клиентом, что меня ждет и как я, вообще, должна с этим работать?
А. Емешев― Да все очень просто. Вы скачиваете мобильное приложение…
И. Виттель― Я тебе скажу, что ждет меня: ты будешь звонить мне и спрашивать, какие акции покупать. Но при этом облегчить. Вот сама нажать на кнопочку зарегистрироваться и работать – конечно, безусловно, удобнее.
Я. Розова― Ну давай пошагово узнаем.
А. Емешев― Да, пошагово это выглядит так. Скачали приложение. Заявили заявку. Если клиент банка, то это быстро открывается.
И. Виттель― Если ты знаешь, как скачивать приложение еще.
А. Емешев― Если нет, то мы привозим договор, всегда привозим карты. Чтобы деньги были в доступности, мы специально сделали, что купить и продать можно было быстро, чтоб человек не переживал. Это, кстати, был хороший парадокс. Вот к вопросу о готовности инвесторов. Обычно переводы ходят какое-то время, ну или мгновенные переводы между текущим счетом брокерским стоят денег, какая-то комиссия.
А мы сделали их онлайн, быстро. И к чему привело? Вроде клиенты должны быстро оттуда выводить деньги. Получилось наоборот: родилось такое доверие клиентов к тому, что они всегда имеют доступ к своим деньгам, что они теперь, наоборот, больше заводят.
После этого, когда мы привезли договор, вы подписали все, получили эту карту для завода/вывода денег. Пожалуйста – закинули деньги на карту, купили любую бумажку.
И. Виттель― У меня другой вопрос. Я хотел бы вернуться к вашей идее, что деньги вкладывают надолго, смотрят на горизонт событий, инвестиции в будущее. А что делать тем, кто хочет через вас заниматься дэйтрэйдингом или вообще просто сидеть и постоянно кнопочкой щелкать, ловя тики мелкие, чтоб на этом заработать?
А. Емешев― Ну, такое тоже есть. То есть мы стартовали как история buy and hold инвесторов. В какой-то момент мы поняли, что большое количество клиентов приходит и хотят спекуляций, хотят такого ежедневного трэйдинга. Для них появился тариф «Трэйдер». Там есть как раз все, что нужно: любого типа графики, разные…
И. Виттель― Я должен проверить.
А. Емешев― Да, да, да. Вы можете просто зайти, там в профиле есть тариф. Есть три тарифа: «Инвестор», «Трэйдер» и «Премиум». «Инвестор» – для buy and hold инвесторов. «Трэйдер» – где как раз доступны маржинальное кредитование, шорт, лонг, разные типы графиков, разные ордера. Вот там доступен веб-терминал, который на 6 экранов, где можете смотреть на моргающие повсюду графики. Вот это история про постоянные обороты. Там люди огромные обороты делают каждый день. И третий тариф мы уже запустили – это «Премиум». Это как раз для клиентов, которые более спокойны.
И. Виттель― А они к вам откатываются от традиционных брокеров таких?
А. Емешев― Да, да, да.
И. Виттель― Я не крупные банки имею в виду, а вот именно такие, через кого обычно торговали.
А. Емешев― Да, абсолютно верно. Вот весь этот год мы добивали функционал для трэйдеров. И сейчас, по сути, остался только срочный рынок, который мы должны дозапустить. И после этого все базовые потребности, которые есть у такого интрадэй трейдера, они будут более-менее закрыты. То есть понятно, что всегда можно улучшаться, всегда есть, что улучшить. Но более-менее все базовое существует, и дальше можно торговать. Там есть другие тарифы, они совершенно конкурентные, они выгодные. И вот, пожалуйста, торгуй.
Я. Розова― А вот интересно…
И. Виттель― Я в телефоне не просто так сижу и СМСки читаю.
Я. Розова― Я понимаю, что ты проверяешь. У тебя опыт, ты сказал, был печальный. Ну, и успешный, и печальный. То есть ты и там, и там и обжегся, и вроде как успел даже заработать, насколько я понимаю, играя в это.
И. Виттель― Ну, за такие годы всякое было.
Я. Розова― Да. Александр, а вы-то, я надеюсь, не сапожник без сапог.
А. Емешев― Скорее, меня можно назвать сапожником без сапог. Я еще в той стадии, которую Игорь прошел. То есть у меня есть пара инвестиций, которые неуспешны, они утягивают меня вниз.
И. Виттель― Это знаешь как в психологии: отрицание, торг, гнев, депрессия.
А. Емешев― Да, да, да, абсолютно верно. Я вот еще на той стадии, где я не дошел до последнего четвертого шага.
И. Виттель― Последний четвертый шаг… Вы знаете, у меня очень многие знакомые в 2000-м, когда NASDAQ навернулся, вот у меня были знакомые… Как раз возвращаясь к удобству и к доступу. Тогда появился «E-TRADE». И «E-TRADE» позволял делать pre-IPO. И это было главное, потому что это был сумасшедший бум всего, что связано с интернетом. Если тебе доставался на «E-TRADE» маленький кусочек в несколько акций, они росли иногда в тысячу раз за несколько часов. Ты можешь себе такое представить? Вот ты пришел с долларом, а ушел с тысячей. И это многих сводило с ума. И люди потеряли всякие берега.
И когда в 99-й – 2000-й год NASDAQ стал крошиться, у меня знакомые перешли к той самой четвертой (или пятой) стадии и вышли просто в окно. Ну, потому что люди сначала сумасшедшие деньги заработали, а потом потеряли. Это же как, простите уж за сравнение, ну вот часто люди, сидящие за игровыми автоматами. Это лудомания. Тебе кажется, вот сейчас ты выиграешь. А есть хорошая поговорка: «Не за то отец сына бил, что в карты играл, а за то, что отыгрывался». И вот когда этот момент, когда ты начинаешь отыгрываться и тебе кажется «сейчас, сейчас, сейчас я опять вернусь в это состояние» — это очень опасно. Поэтому я, наверное, за защиту инвесторов. Вопрос: какую? И тут важный вопрос.
У нас всегда говорят: «У нас не слышат бизнес». Бизнес не слышат зачастую. Но у нас как-то и народ странно слышит. Где, на ваш взгляд, баланс интереса вот действительно инвестора и интереса бизнеса, который… Ну, давайте приведу такой печальный пример. Я помню, когда приходили независимые пенсионные фонды и говорили: «Дайте нам деньги частных инвесторов. Что вы тут занимаетесь? А вот если вы нам дадите, у нас все оживет».
Я не хотел бы называть имена, но мы прекрасно знаем, как эти пенсионные фонда утянули за собой и пенсионный фонд, и инвесторов, и деньги частных инвесторов. И почему-то люди, которые все это устроили, спокойно себе живут в Лондоне. И государство расплачивается по их обязательствам. Тут государство не столько частного инвестора оберегает, а себя.
А. Емешев― Ну, надо понимать, абсолютно верно, что были какие-то проблемы и они могут быть. Но первый важный факт: кто сейчас задает основной прирост в этом рынке? В первую очередь это банки. Если посмотрите на статистику Мосбиржи, то топ-3 – это кто радикально растет – это «Сбербанк», мы, «ВТБ». Вот три банка, которые приводят самое большое количество. Почему? Потому что да, идет проникновение в текущую клиентскую базу банковскую. Давайте посмотрим мотивацию. Есть мотивация заработать на этом клиенте и все потерять? Нет, потому что это банковский клиент. И если он потеряет на инвестициях, он что сделает?
Я. Розова― Уйдет.
А. Емешев― Он уйдет. Он уйдет с депозитов, он уйдет с кредитов он уйдет со страховок, он уйдет со всех-всех-всех продуктов.
И. Виттель― Я ровно то же самое от НПФ слышал.
А. Емешев― Это другое. То есть надо понимать, что в НПФ нет у человека отношений с фондом. Я не знаю, я свой фонд в глаза не видел. Даже не знаю, что это за фонд.
И. Виттель― Это очень плохо.
А. Емешев― Потому что я в него абсолютно не верю. Потому что я понимаю, что да, существует этот фонд, но он как бы…
И. Виттель― Вот с этим настроением надо приходить, как в казино, когда ты приходишь не выиграть, а провести время. «Не догоню, так хоть согреюсь» это называется. Потому что если ты приходишь радостный и говоришь: «Да сейчас мне рассказали, как я заработаю на бирже», скорее всего, не заработаешь, а потеряешь. Если ты приходишь с настроением «я тут в долгую» или «я тут пришла не заработать, а посмотреть как»… А итог – я бы хотел, чтобы был найден некий баланс интересов как частного инвестора, так и бизнеса, и государство чтобы тоже не оставалось в накладе.
А. Емешев― Если сказать, где мы видим результат, где, скорее всего, все остановится с точки зрения баланса, мне кажется, что часть положений, которые действительно ограничивают от каких-то рискованных инструментом, она будет правильно принята. И я думаю, что мы все-таки придем к тому, что мы сделаем более-менее такое европейское регулирование, которое как раз приведет к тому, что базовые активы будут разрешаться, а производные будут требовать каких-то долгих действий.
И. Виттель― То есть это то, где бы вам хотелось, чтобы остановились.
А. Емешев― Кажется, что мы туда идем в обсуждениях, потому что, в принципе, все игроки – это инвесткомпании, брокеры, управляющие, биржи и регуляторы – более-менее к этому сходятся. Это практика рынков в Европе, в Штатах, где более развит фондовый рынок. То есть с этой точки зрения кажется, что это логично.
Я. Розова― Александр Емешев, вице-президент АО «Тинькофф Банка». Игорь Виттель.
И. Виттель― И Яна Розова.
Источник: Радио “Эхо Москвы”
